Тайны из глубин

Как учёные Геленджика, превращая фантастику в реальность, стараются сохранить хрупкое экологическое равновесие побережья.

Эта серьёзная дата – 75-летие Института океанологии, Южное отделение которого работает в Геленджике, – пришлась как раз ко Дню Российской науки. Это и стало поводом для рассказа о деятельности старейшего и самого крупного исследовательского центра Российской академии наук в области океанологии.

У домика рыбака

История единственного в России института, проводящего исследования во всех областях морских наук и самостоятельно разрабатывающего морскую технику, связана с Петром Ширшовым, чьё имя сейчас носит Центр.

Ширшов известен как научный руководитель первой экспедиции на Северный полюс: сделанные там открытия оказались настолько значимыми, что все четверо участников экспедиции получили звёзды Героев Советского Союза.

Во время войны Пётр Ширшов, будучи министром морского флота СССР, отвечал за проводки морским путём караванов техники, продовольствия и медоборудования, поступавших в страну по ленд-лизу.

Личная жизнь министра с замечательной актрисой Евгенией Гаркуша сложилась трагически. К несчастью, яркая женщина понравилась Берии. Из открытых сегодня архивов известно, как заканчивали жизнь те, кто посмел отказать всемогущему тогда наркому. Евгению осудили на восемь лет лагерей, а через два года она покончила с собой.

Семейная драма едва не сломила Ширшова. Спасли работа и – как ни странно – предложение Сталина выбрать себе в качестве подарка дачу, вместо которой Ширшов предложил создать экспериментальную станцию для изучения морей и океанов, получил на это «добро». Около двух лет ушло на поиски подходящего места, пока не нашёлся участок в Голубой Бухте.

— В сороковых на пустынном берегу не было ничего, кроме одинокого домика рыбака, — рассказывает главный сотрудник Южного отделения Института, доктор географических наук, профессор Рубен Косьян; он знает, о чём говорит – более 50 лет не просто работает в стенах института, но и возглавлял его:

— Первые постройки будущего научного центра были очень примитивными. У самого берега рос огромный дуб, на нём установили гидрометеостанцию.

Ответственным за создание инфраструктуры будущего исследовательского центра назначили Ивана Папанина. Это был крепкий хозяйственник, и подошёл он к делу основательно, добился строительства немецких репарационных домиков – первые дома с черепичной крышей на Кубани.

И хоть строили их сроком на десять лет, домики – сама видела – стоят до сих пор. При Папанине построили два лабораторных корпуса, они также сохранились.

Центр Российской науки

Так начала развиваться Черноморская экспериментальная научно-исследовательская опытная станция.

По всей стране, буквально поштучно, набирали сотрудников – талантливых, перспективных, одержимых наукой. Основная работа заключалась в исследованиях восточной части Средиземного моря и акватории Чёрного моря.

Первое судно, которое появилось, называлось «Вавилов»; позже Южное отделение Океанологии получило в своё распоряжение ещё четыре крупных научно-исследовательских судна.

С сороковых по семидесятые годы учёные Южного отделения выполнили уникальную работу – составили Кадастр берегов Чёрного моря; этим документом специалисты пользуются до сих пор.

— Выполнялись эти работы, — улыбается Рубен Дереникович, — примитивнейшими средствами. Учёные ходили от Сочи до Геленджика на весельном баркасе. Водолазом была женщина, которая после войны научилась работать с кислородным аппаратом, тогда аквалангов-то не было.

А более глубокое геологическое и гидрофизическое изучение морской акватории началось позже.

Период 70-80-х годов, именуемый сейчас «застоем», в Геленджике считается расцветом науки, государство вкладывало большие средства в развитие океанологии и океанографии.

Именно у нас, в Южном отделении, разрабатывали и реализовывали проекты, аналогов которым в стране не существует.

— Например, был создан Гипербарический центр, где имитировали пребывание человека на больших – до 5 600 метров! – глубинах длительное время. Это был единственный центр, где провели эксперимент, который больше никогда в мире не повторялся из-за человеческих рисков: два советских акванавта дышали особой гелио-неоново-кислородной смесью, плотность которой была эквивалентна смеси на глубине 1 600 метров. Ею даже не дышали, а будто всасывали в себя. Как потом сказали врачи, если бы кто-то из акванавтов закашлял, не спасли бы.

Торжество науки

В 1973 году институт возглавил Яков Петрович Маловицкий, крупный учёный- геофизик. Южное отделение готовили под геолого-физические задачи. Выросло финансирование. Развернулось большое строительство, в том числе возводили жильё для сотрудников, численность которых достигла 550 человек (для сравнения, сейчас их около 80). Это был максимальный расцвет научной мысли Геленджика!

— Исследования, проводимые институтом, имели огромное значение, в том числе и для курорта, — продолжает профессор Косьян, — в семидесятые на курорте по рекомендации ученых Института появился песчаный пляж. Эту идею учёных активно поддержал бывший первый секретарь горкома партии Николай Фёдорович Погодин.

— Помню, как в начале 1971 года прибыли землесосы из Одессы, которые доставали песок из центральной части бухты. Очень быстро, буквально за пару месяцев, на галечном берегу Геленджика появились золотые пески. Пляж оказался очень устойчивым.

Время перемен

В конце восьмидесятых директором Южного отделения Океанологии назначили Рубена Косьяна, начинались крупные преобразования в стране. Отделение стало самостоятельным юридическим лицом с независимым финансированием, это помогло выжить.

В это время наши учёные открыли супергигантское газовое месторождение в Баренцевом море.

— Штокмановское месторождение является одним из семи крупнейших мировых запасов газа, — комментирует Рубен Дереникович, — до сих пор газ там не добывается, потому что технология добычи на больших глубинах ещё не разработана. В девяностые годы Норвегия предлагала продать это месторождение за 200 млрд долларов, тогда как российский бюджет был всего 20 миллиардов. К счастью, от сделки отказались, месторождение по-прежнему принадлежит России.

Одновременно с северным направлением работы учёные вели изыскания и здесь, на юге.

— Наши гидрофизики составили карту береговых течений и, сняв фильм, доказали, что трубы глубоководного вывода очистных сооружений со своей задачей не справлялись: из-за разного диаметра они не состыковывались. На глубине пяти метров грязь сочилась из труб и береговыми течениями заносилась в бухту. После этого на курорте провели большие ремонтные работы и модернизировали очистные, в результате профильтрованная вода уходила в море, минуя бухту.

В 1992 году финансирование практически прекратилось, штат сократился, науке пришлось выживать.

День сегодняшний

Сегодня в Голубой Бухте работают четыре лаборатории. Основная задача, стоящая перед учеными, – экологическая – прогноз развития черноморских берегов России и изучение бесприливных морей, какими считаются Азовское, Чёрное, Каспийское и другие.

— В отделении развёрнут и постоянно функционирует гидрофизический полигон, который не имеет аналогов в мире, — рассказывает директор Южного отделения Института океанологии Сергей Куклев. — Он представляет собой акваторию от Дивноморского до Голубой Бухты с удалением в море на 15-20 километров. Всё оборудование – разработки учёных нашего института.

На полигоне благодаря автоматизированным системам наблюдений проводится круглогодичный мониторинг водной среды: изучаются течения, биологические, химические параметры и др. Данные собраны почти за 50 лет!

— Мы определили, что из-за потепления происходит слабое обновление холодного промежуточного глубинного слоя. Таким образом, этот водный пласт не обогащается кислородом и биотой и не подпитывает биоформы верхнего слоя.

Вот почему нарушается пищевая цепочка и в море становится меньше рыбы.

Сохранить равновесие

Ещё одно серьёзное исследование, проведённое Институтом океанологии, доказывает, что за последнюю четверть века количество морских штормов увеличилось на 10-15 процентов. Для человека это имеет принципиальное значение.

— Рост штормовых волнений на Чёрном море влияет на побережье, — убеждён Сергей Борисович. — Берег отступает, море постепенно отвоёвывает территории. При этом нам удалось доказать, что антропогенный фактор сказывается гораздо меньше, чем природный. Но и вмешательство человека в текущую естественную систему также может нести сокрушительные последствия, например застройка песчаных дюн и подводная добыча песка. Подобная деятельность может просто лишить Черноморское побережье уютных песчаных пляжей.

Данные научно-исследовательской работы Южного отделения Института океанологии РАН послужили основанием свёртывания ряда проектов, которые могли негативно повлиять на экосистему Черноморского побережья. В том числе запретили добычу песка в районе Анапской пересыпи во время сооружения олимпийских объектов, а также не допустили строительства некоторых туристических зон на по