Добрые корни СЕМЕЙНОГО ДРЕВА

Воспоминания о юности у ветерана Великой Отечественной войны вызывают легкую грусть. С одной стороны, служба в армии подарила верную дружбу с боевыми подругами на многие десятилетия, с другой — до сих пор обливается кровью сердце от видов ран родной земли. Знакомство с Верой Георгиевной Гайдабура стало для меня как будто этаким экскурсом в прошлое Геленджика.

Во дворе ее стоит семиметровый колодец со студеной водой, на завалинке дремлют цветастые кошки, у ног путаются два смешных пса. Все в этом маленьком дворике овеяно ностальгией и уютом старины.

Здесь Вера Георгиевна прожила всю свою жизнь. В этом доме вырос и ее отец. Один из самых насыщенных историей курорта жилых домов построил ее дед. Фамилия Гайдабура — известная в наших краях. Это уважаемый род старожилов Геленджика. Место их обитания с самого начала было определено на Толстом мысу. К слову, Гайдабуровские жилища были самыми крайними в городе, дальше них не селились и землю не разрабатывали.

Приметы старины далекой

Как рассказывает моя собеседница, в начале века, точнее в 20-30-х годах, территория владений семьи Гайдабура граничила с территорией партийной школы, которая простиралась от ул.Курзальной (кинотеатра «Чайка») до ул.Крымской. Вдоль береговой полосы располагались строения, дома отдыха, частные жилые дома, большая столовая партшколы. А на мысу, от бухты и почти до обрыва (по правую руку от ул.Крымской), жили она сама с родителями, ее дед с бабушкой, дядья и другие родственники с этой фамилией. Примечательно, что по другую сторону, напротив Гайдабура, еще до революции и вплоть до войны жили Черновы (большая трудолюбивая семья земледельцев, не имевшая батраков, дважды была сослана в Сибирь, раскулачена — у них отобрали домашний скот и припасы, и так же дважды прощенная и получившая позволение вернуться в родные земли).

Дома жителей на мысу стояли по настоящим меркам не в ряд, а несколько хаотично. Родительский дом Веры стоял посреди мыса, на равном расстоянии от одного и другого берега. Выше жил ее дед, сейчас на месте его дома и прилегающих к дому пастбищ раскинулась «Южморгеология». Ближе к круче жили братья и сестра отца с семьями. Вплоть до самого обрыва стояли пашни и пастбища, где бродили лошади, коровы, козы да бестолковые куры.

Штаб в хате

Толстый мыс от бомбежек практически не пострадал. Дом Веры Георгиевны стоял невредим. Но лишь заслышав гул фашистских самолетов, дети бежали прятаться под кровати, а женщины молились. На мысу вдоль кручи расположилась оборона. Кругом были вырыты землянки. В хате родителей Веры жил командир Башмач. В большой комнате располагался офицерский штаб.

Сама рассказчица ушла на фронт в 1943 году. Была сапером, после освобождения Краснодара помогала местным жителям, потом пешком шла до Темрюка, до переправы на Крым. На всем протяжении пути она готовила дороги для наступления наших войск на полуостров. В течение 2 лет обслуживала Военно-Грузинскую дорогу, кормившую и армию, и народ.

 Находились саперы на высоте 2,5 тыс. метров над уровнем моря на Крестовом перевале. На такой высоте к коже хорошо «прилипал» загар, и, вернувшись домой, фронтовики удивляли даже южных жителей своими смуглыми до черноты лицами.

Повзрослевшая девушка отправилась доучиваться в вечерней школе. Затем отучилась в Новочеркасске на гидромелиоратора, вышла замуж, а отработав положенные после учебы годы, приехала с семьей в Геленджик. Здесь работала в СМУ-13 в отделе снабжения, после — на складах «Южморгеологии».

И грянул гром!

Война пришла в жизнь геленджичан неожиданно. Тогда юная 15-летняя Вера еще была ученицей школы №2, которая располагалась между горисполкомом и храмом. Осенью сына соседей Черновых, Вериного одногодку, призвали на фронт. Собственно, ушли все мальчики, в классе остались только девочки. Очень тяжело за своих воспитанников переживал директор школы Петр Александрович Страпко. Когда бои подошли к Новороссийску, мальчишку Чернова ранило в живот и его привезли умирать домой.

Верин брат Гавриил (на фото) ушел защищать Родину в первые дни войны, ему в ту пору уже исполнилось 17 лет. Радистом он дошел до Берлина, оттуда — в Прагу.

Их отец всю жизнь был рыбаком, причем потомственным. Это ремесло, по общему мнению, в него вложил сам Бог: только один Георгий Иванович мог привести в самый шторм и норд-ост рыболовецкое судно к причалу, да еще и не потеряв улов. Во время Великой Отечественной стал председателем рыбколхоза в Геленджике.

Люди «со скрыпом»

После того как прогнали фашистов, домой начали возвращаться геленджичане. Молодые парни с контузией, без ног и рук, с костылями и на протезах, хромые. Но поводов грустить никто не видел. Они живы, они вернулись и будут строить новую жизнь! И в шутку говорили сами про себя, что хоть «со скрыпом», но ходят, а значит, смогут поднимать страну.

— Мы служили честно, каждый вкладывал огромный труд в общее дело освобождения страны от захватчиков, — гордо выпрямляет спину 93-летняя геленджичанка. — И прожили хорошую, честную жизнь, верную, патриотическую.