Прошло уже двенадцать лет, как вышла в свет книга «Архивы Краснодарского художественного музея. Фонд № 15. А. Е. Глуховцев. Часть 1». По прочтении этой весьма интересной работы, хотелось бы отметить роль нашего курортного городка в становлении большого художника – Александра Ерофеевича Глуховцева.
Итак, вернувшись со службы в РККА, командир запаса Александр Глуховцев поступает на контрактную службу в Азово-Черноморское книжное издательство города Ростова-на-Дону. Было это осенью 1935 года. Однажды, в декабре 1935 года, будучи в гостях у родной сестры в Горячем Ключе, художник знакомится со своей будущей женой Галиной Васильевной – дочерью начальника райотдела УНКВД Геленджикского района.
Предвоенные 1938–1940 годы, проведённые художником в Геленджике, который поразил его своеобразным колоритом, дали новый импульс для развития его творчества.
Позднее он писал:
«В этом городке с 1938 года я каждое лето до самой глубокой осени работал над совершенствованием графической техники. Здесь впервые были исполнены в 1938-1939 гг. линогравюры, экспонируемые в Москве на Республиканских выставках, здесь я впервые испытал радость удачи, после многочисленных провальных проб в освоении техники офорта. В этом городке я попытался создать нормальные климатические и бытовые условия для больной жены и маленького сына, родившегося здесь в 1940 году».
До нас дошли несколько работ Глуховцева А. Е., сделанных в Геленджике до 1942 года.
Так, офорт (гравюра на металле) этого большого мастера зримо передает колорит зимнего прибрежного города-курорта. Домик, крытый черепицей, штакетный забор, столетний дуб, вершины заснеженного хребта Маркотха. Рисунок, выполненный в технике офорта в конце декабря с натуры, так и назван художником: «Норд-ост». Геленджик. А. Глуховцев – 40-41 г.
В годы войны он принимает участие в непосредственных боевых действиях в предгорных и горных районах, защищая прибрежные города: Новороссийск, Геленджик, Туапсе, от войск Германии, Румынии, Венгрии, так сильно рвущихся к берегу Чёрного моря. Отряд партизан, где Александр Ерофеевич служил начальником штаба, имел базу в районе знаменитой горы Свинцовой, где в октябре 1942 г. 255-я ОБМП и 83-я ОБМП остановили продвижение войск противника к побережью в районе села Фальшивый Геленджик.
Надо отметить, что и на войне художник не прекращал работать.
После освобождения Таманского полуострова в 1943 году, художник, получив документы в Крайвоенкомате и Краевом штабе партизанского движения в Краснодаре, стал искать работу. Разруха была страшная, однако в здании полуразрушенного Драмтеатра на углу ул. Сталина (Красной) и ул. Гоголя, художник-оформитель увидел табличку с громким названием: «Краевой отдел по делам искусств».
Он, после собеседования, тут же был назначен председателем Союза советских художников при краевом отделе по делам искусств. С этого времени начинается новый интересный, но нелёгкий этап в его жизни и творчестве.
И снова Геленджик. Первое впечатление о послевоенном курортном городе таково: «За три года после того, как Геленджик был прифронтовым, он успел привести себя в порядок и даже начал принимать курортников». Конечно же, это были первые радости. На самом деле, ни в 1945 году, ни в 1947 году курорт никак не мог достичь предвоенного уровня обслуживания отдыхающих ни качественно, ни количественно.
Источником дохода и выживания для творческого человека послужила Геленджикская типография, которая стала для него и других геленджичан местом, где был заработок, впрочем, как и хлебозавод, молзавод и винсовхоз «Геленджик».
Глуховцев был вынужден собрать самодельный станок для офортной печати. На нём и были отпечатаны прямо на дому серии офортов по военным наброскам типа: «Кубань в огне», «Оживающие руины» (г. Новороссийск. Наброски 44-45 гг.)
По словам художника, это дало ему возможность экспонироваться в Москве, Краснодаре, Ростове-на-Дону. Пройдёт совсем немного времени, лет 10–12 после войны, и её тематика перестанет быть востребованной. Благодаря тому, что Александр Ерофеевич понимал и правильно чувствовал время и его веяния, т. н. «военные» и «восстановительные» работы дошли до нас. Работы эти очень редки, но и крайне важны для истории Кубани!
Интересный период в творчестве художника прослеживается в январе 1947 года, когда по предложению Краснодарского краевого издательства он принял участие в печати книжек-малышек. Первые 23 гравюры для детской книжки русских сказок он гравировал на плашках, отполированных вручную до блеска, из старой засохшей груши. Так как техническое состояние Геленджикской газетной типографии было убого-скверным, то многое приходилось делать самому: макетирование, вёрстка, раскладка и печать страничек – всё сам!
Первая партия книжечки для детей размером 1/64 части стандартного формата печатного листа с многокрасочным рисунком вышла весьма удачно и качественно.
Геленджик 1947-1948 годов сподвиг художника на освоение новых видов художественных технологий, таких как техника «сухой иглы», а также техника цветной монотипии. Здесь, в городе-курорте, в домике, где он жил с женой и сыном у тёщи Валентины Яковлевны Жижимонтовой и тестя Василия Александровича Жижимонтова, были созданы его лучшие в крае цветные монотипии с геленджикских и новороссийских натур: «Лов хамсы», «Колхозное стадо», «Знойный день», «Зимний ручей», военная «Голубая линия», «Ремонт на плаву» и другие.
Последнее, что стало знаковым для художника в его жизни в Геленджике, – это встреча с ленинградским художником-графиком Каплуном Адрианом Владимировичем. Сам художник называет эту встречу «совершенно случайной», но для него, это первое представление цветной монотипии мэтру из Ленинграда было впоследствии очень важным.
Летним вечером 1948 года, как и большинство местных жителей, Глуховцев с семьёй спускался к морю, чтобы погулять и отдохнуть. Здесь он и увидел пожилого художника, делавшего набросок бухты в альбом. Определив, что это профессионал, он подошёл и представился, пригласил на обед к себе на завтра. Было желание показать своё творчество, понимая, что это, возможно, его шанс выйти на всесоюзный уровень. После обеда были представлены монотипии геленджикского периода: «Лов хамсы», «Колхозное стадо», «Знойный день».
Из воспоминаний Александра Ерофеевича: «Водрузив на облупленный от солнечных лучей нос очки, гость внимательно рассматривал поставленный к спинке стула лист, а потом одобрительно сказал: «Симпатичная акварель». Я молча, окунув в воду широкую кисть, провёл ею несколько раз по листу. Брови Адриана Владимировича из-под очков поползти вверх. Он понял, что это была не акварель. В тот единственный день нашей встречи до самого вечера мы беседовали о любимом нашем искусстве графики. Я показывал ему все работы – линогравюры и офорты, акварели и монотипии, а также первые ксилографии к книжкам-малышкам».
Эта встреча способствовала тому, что в Москве и Ленинграде, в узких кругах профессионалов, узнали о А. Е. Глуховцеве, талантливом художнике, прожившем в Геленджике с 1938 по 1950 г. Его прекрасными работами гордятся несколько музеев края и Северного Кавказа!
На этом моё краткое описание жизни и творчества этого замечательного человека заканчивается, но интерес к его работам – нет! Его творческое наследие огромно и, несомненно, будет изучаться другими поколениями геленджичан.
Большая благодарность сыну художника – Владимиру Александровичу Глуховцеву – Заслуженному художнику России, известному кубанскому графику, иллюстратору, за сохранение и приумножение трудов отца. Благодаря ему, мальчишке, родившемуся в старом роддоме Геленджика в 1940 году и пошедшему по стопам родителя – художника с большой буквы, мы, поклонники живописного искусства, радуемся жизни, глядя на работы из прошлого века Глуховцева А. Е.
Краткий перечень работ художника и рукопись с фотографиями сданы мной в архив Геленджика.
Виталий Малесник, краевед
